Молчаливая пелена тумана скрыла от посторонних глаз лица.… Большой белый человек курит свою большую трубку.…Открываю глаза,…тут же создается ощущение, что вместо век мне ночью кто-то приклеил два маленьких кусочка наждачной бумаги. Безжалостный молочный свет скользкими, липкими шагами проскальзывает в мозг, создавая ощущение отвращения ко всему сущему. Открываю глаза. На часах 55 минут восьмого. До неотвратимого еще целых пять минут. Мозг тут же прокручивает несколько строк популярного некогда шлягера. Холодно. Встаю с кровати. Кончики пальцев первыми ощущают приторную холодность паркетных пластин и посылают сигнал в мозг. Кровать неприятно поскрипывает, извергая из себя мое бренное тело. Встаю. Теперь уже всей плоскостью стопы осознаю безразличное, влажное слегка, лаковое покрытие пола. Подхожу к окну. Пытаюсь отдернуть занавеску до конца, чтобы узреть полную картину застойного существования сегодняшнего завтра. Карабин на шторе заклинивает и приходится прилагать дополнительные усилия, чтоб привести ее в нужное положение, преодолевая неприятный металлический скрежет. Смотрю в окно. Смертельная бледность залила город. Люди, машины, бродячие собаки движутся, разрезая своими телами тяжелые пласты дымчатого тумана. Хочется поднять им руки…помочь им раздвинуть эту немую стену…
Люди идут по улицам Города, делая непонятные пассы руками, как при плавании брассом. Каждая рыбка плывет к своей собственной цели. И каждая сама есть цель. Цель. И средство по достижению ее. Каждая рыбка. Даже та, что не золотая вовсе. Плывет сквозь мыльные пальцы тумана, не задумываясь о том, что она лишь цель или даже средство. Она просто плывет. Плывет по своим рыбьим делам. Возможно даже. Что плывет к истине. Или, что в принципе тоже возможно, даже к Истине. Даже задерживаясь на одном месте, она все равно продолжает движение. К объекту(там) своих стремлений. Возможно, стремлений ложных, но, даже в них, - истина. Так что все в итоге к Ней придут. Все они. Отхожу от окна. Закуриваю первую за день сигарету. Ротовая полость наполняется кисловатым привкусом табака и первая затяжка, не принося ожидаемого удовольствия, отзывается легкими спазмами в желудке. На выдохе выпускаю на волю дым, пропитавшийся вкусом моих легких. Он, уродливыми клочьями, выскальзывает в окно, унося с собой часть меня. Через несколько мгновений он смешивается с туманом настолько. Что пропадает из виду. Но я все равно ощущаю его присутствие. Он – часть меня. Сегодня его вдохнут десятки других рыбок, автоматически становясь моими побратимами. Частицы одного целого. Цели и Средства…Целью быть сложнее. Но к ней стремятся, а средства растаптывают по дороге. Но рыбки все равно плывут… Я тушу сигарету о стену под окном и окурок, вместе со странно мерцающими на общем фоне угольками, летит в неизвестную ему туманность.
Наскоро позавтракав и ощутив некую приятную тяжесть, одеваюсь и выхожу на улицу. Стенки легких тут же покрываются большими каплями осенней влажности. Клочья тумана оседают на волосах, создавая несуществующие седые пряди, рисуют серебром причудливые узоры на шерстяных волокнах свитера. Мокрая шерсть доставляет мне весьма неприятные ощущения, скользя по коже острыми волосками. Внезапно осознаю, что неосознанно совершаю руками такие же пассы, что и остальные. Усилием воли принуждаю руки опуститься. От влажности волосы на голове закручиваются в колечки, и от их шевеления создается впечатление, что у меня на голове разместился змеиный клубок. От такой мысли меня передергивает и непослушные пряди, осознавая всю бестактность своих действий, быстренько их сворачивают.
Иду вперед, все силы, бросив на поддержание рук в вертикальном положении. Наверное, со стороны я похожа на оловянного солдатика. В голове лениво проплывает воспоминание о какой то сказке, впрочем, мысль так же сонно покидает мой мозг.
Внезапно осознаю, что мне ничего не хочется. Состояние outside. Что может захотеть оловянный солдатик, наблюдая аквариумных рыбок сквозь толстое стекло в туманный день? Ответ очевиден. Suddenly, испугавшись резко разворачиваюсь и, не поднимая рук, приняв удар на грудь и лицо, бросаюсь обратно сквозь алебастровую стену тумана. Молочные струи, злобно шипя, цепляются за одежду, рыбки разевают рты и судорожно молотят о воздух плавниками. Отплевываясь дымными частицами, врываюсь в подъезд и, прыгая через две ступеньки, взлетаю по лестнице. Вдалеке с железным лязгом смыкаются створки дверей лифта. Кровожадно фыркая и утробно урча, он начинает медленный спуск. Словно разбухший от влаги, ключ не хочет попадать в замочную скважину. Паника. Делаю заметку, что он – Чужой, пропитался насквозь инородным блеском спящего солнца. Нужно будет сделать дубликат, а предателя зарыть на заднем дворе, под ветвью омелы, чтоб липкая бледная смерть, не пробралась в мое последнее убежище.
Вхожу. Закрываю дверь на задвижку. Подумав, вставляю в паз цепочку. На всякий случай. Подхожу к окну. На подоконнике валяется смятая пачка сигарет. Достаю одну и закуриваю, пуская под потолок выводок тонких колечек. Из-за туч, делая подозрительно знакомые пассы лучами, появляется белый, едва различимый, за меловой стеной тумана, зловещий диск. Задвигаю шторы и ныряю в спасительно дурманящие недра голодной постели. Закрываю глаза и под суетливый клекот двигателей за стеклом, закрываю глаза.
Темнота. Зачарованные танцы больших белых мух…Беспокойные сны оловянного солдатика…Стойкого оловянного солдатика в городе аквариумных рыбок.… В городе, оцепленном острыми прутьями дымного тумана… Тумана, никогда не пропускающего к солдатикам (к тем, что еще остались) черноватое мерцание колючих звезд.…

Back to Creativity